Мук-а-Мук. Фрэнсис Брет Гарт

ычную манеру писать романы, – и таким образом, в своих «сжатых» (Condensed) очерках он представил читателям остроумную и иногда забавную характеристику манеры Купера, мисс Бреддон, Александра Дюма и других. Мысль Брет-Гарта, очевидно, идет далее того, чтоб пародировать недостатки известных талантов и забавлять тем читателя; ложный вкус самих читателей поддерживает ложную манеру в авторах, а потому пародии Брет-Гарта столько же предназначены для борьбы с испорченным вкусом публики, сколько и с писателями, угождающими этим вкусам. Прием Брет-Гарта очень прост: он доводит все ad absurdum, но доводит весьма талантливо и умело, а потому его шуточные рассказы могут иметь серьёзное и выгодное влияние на читателей, глотающих без разбора фабрикуемые, по образцу их вкуса, новейшие романы.

      Мук-а-Мук

      Ясный октябрьский день клонился к западу. Последние лучи заходящего солнца отражались в водах одного из лесных озер, которыми изобилует калифорнская Сиерра. С правой стороны, между стройными стволами высоких сосен вился дымок над кровлями индийского селения, а с левой – картина дополнялась коттеджем судьи Томпкинса; коттедж стоял на древесных срубах и был окружен буковыми деревьями. Хотя наружный вид этого коттеджа был очень скромен, местность вокруг – дикая, тем не менее его внутреннее убранство говорило о том, что тут жили люди и образованные, и благовоспитанные. В одном конце комнаты на мраморном столе помещался аквариум, наполненный золотыми рыбками, а по другую сторону – великолепный рояль. Пол был покрыт узорчатыми коврами; стены украшены картинами Ван-Дека, Рубенса, Тинторетто, Микэль-Анджело, и произведениями кисти более современных художников: Тернера, Кенсетта, Черча и Бирштадта. Хотя судья Томпкинс и поселился в последних пределах цивилизованного мира, но он не мог отстать от своих прежних привычек и вкусов. Сидя в роскошном кресле за письменным столом красного дерева, в настоящую минуту он писал; подле него на оттоманке помещалась миловидная семнадцатилетняя его дочь и вязала крючком. Громадные сосновые поленья пылали в огромном камине, освещая комнату ярким пламенем.

      Женевра Октавия Томпкинс была единственною дочерью судьи. Мать её умерла давно, когда они жили еще в долинах. Женевра выросла в роскоши, для её воспитания ничего не жалели. Она кончила курс с наградою в одном из лучших учебных заведений и говорила по-французски с великолепным акцентом. Она была замечательной красоты; на ней было надето платье из белого муар-антик, убранное тюлем. В её черных, как воронье крыло, волосах приколот скромный розовый бутон.