Нелюбовь. Ольга Журавлёва

рел. Всегда. Я его таким и запомнила: худеньким шестилетним мальчиком в широких штанишках, смотрящим в небо, приоткрыв рот.

      Облака. Вот, что он любил. Он говорил мне, что хотел бы сидеть на самом мягком облаке, свесив ноги, и чего-нибудь хотеть. Он так и говорил «хотеть». «Чего хотеть-то?», спрашивала я. А он задумчиво отвечал: «Сначала я бы хотел мороженого, потом поймать большую рыбу и ничего не бояться». «А на земле нельзя этого хотеть?». «На земле не интересно», – вздыхал он.

      Жили мы и правда, неинтересно. Как-то обычно, ничем не выделяясь. Разве что мать была всегда задумчивой, погружённой в себя. Как и он. Мне кажется, за это она его и любила. Больше, чем меня. Он был маленькой копией её: голубые глаза, обрамлённые чёрными ресницами, худое скуластое лицо (из-за этого он выглядел старше своих лет), маленькие нос и рот.

      Да, у него были голубые глаза. А цвет глаз матери я не помню. Возможно потому, что, когда мать разговаривала со мной, она смотрела куда угодно, только не на меня. Будто я была ей неприятна. Но как она смотрела на своего сына! Мягко, нежно, любовно, как луч солнца, который согревает своим теплом первый весенний цветок. Мать никогда не ласкала нас, не целовала. Если мы с братом сами обнимали её, она лишь гладила сына по голове и слегка хлопала меня по плечу. Вот и все нежности.