Цветок на земле. Андрей Платонов

ц его на войне, мать с утра до вечера работает в колхозе на молочной ферме, а дедушка Тит спит на печке. Он и днем спит, и ночью спит, а утром, когда просыпается и ест кашу с молоком, он тоже дремлет.

      – Дедушка, ты не спи, ты уж выспался, – сказал нынче утром Афоня дедушке.

      – Не буду, Афонюшка, я не буду, – ответил дед. – Я лежать буду и на тебя глядеть.

      – А зачем ты глаза закрываешь и со мной ничего не говоришь? – спросил тогда Афоня.

      – Нынче я не буду глаза смежать, – обещал дедушка Тит. – Нынче я на свет буду смотреть.

      – А отчего ты спишь, а я нет?

      – Мне годов много, Афонюшка... Мне без трех девяносто будет, глаза уж сами хмурятся.

      – А тебе ведь темно спать, – говорил Афоня. – На дворе солнце горит, там трава растет, а ты спишь – ничего не видишь.

      – Да я уж все видел, Афонюшка.

      – А отчего у тебя глаза белые и слезы в них плачут?

      – Они выцвели, Афонюшка, они от света выцвели и слабые стали, мне глядеть ведь долго пришлось.

      Афоня осмотрел деда, какой он есть. В бороде у деда были хлебные крошки, и там жил еще один комарик. Афоня встал на лавку, выбрал все крошки из бороды у деда, а комарика прогнал оттуда – пусть он живет отдельно. Руки у дедушки лежали на столе; они были большие, кожа на них стала как кора на дереве, и под кожей видны были толстые черные жилы, эти руки много земли испахали.

      Афоня поглядел в глаза деду. Глаза его были открыты, но смотрели равнодушно, не видя ничего, и в каждом глазу светилась большая капля слезы.

      – Не спи, дедушка! – попросил Афоня.

      Но дедушка уже спал. Мать подсадила его, сонного, на печку, укрыла одеялом и ушла работать. Афоня же остался один в избе, и опять ему скучно стало. Он ходил вокруг деревянного стола, смотрел на мух, которые окружили на полу хлебную крошку, упавшую из бороды деда, и ели ее; потом Афоня подходил к печке, слушал, как дышит там спящий дед, смотрел через окно на пустую улицу и снова ходил вкруг стола, не зная, что делать.