На ослепительные солнечные блики на воде было бы невозможно смотреть, не щурясь, но на широких каменных ступенях, ведущих к водоему, в лодке, привязанной к небольшому причалу, и в белоснежной ажурной беседке на небольшой возвышенности справа по берегу в этот час никого не было. Только у самой кромки воды, на песчаном мелководье, лицом вниз лежало тело мужчины в черном смокинге.
Глава 1. Пятница, 12 июня
Яркий солнечный свет заливал парадную гостиную старинного загородного особняка под названием «Вудроу-хаус», расположенного в трех милях от деревушки Хорли, что находится в графстве Суррей – одном из престижных пригородов Лондона.
Добраться сюда на машине не составляет труда, но многие гости предпочитают совершить путешествие на поезде с вокзала Паддингтон, чтобы через час с небольшим прибыть на живописную станцию Хорли, где без дополнительных декораций можно снимать фильмы о прелестях жизни в сельской глубинке начала ХХ века.
Сойдя с поезда, приглашенный в поместье счастливчик проходил через здание вокзала в дожидающуюся его машину, присланную Марком Бартоном, хозяином «Вудроу-хауса». Дорога, проложенная еще римлянами, широкой блестящей лентой вилась среди невысоких холмов, жарким летом покрытых яркой зеленью, а умеренно холодной зимой припорошенных снегом. На позднюю осень и раннюю весну визиты обычно не планировались – погода и пейзаж оставляли желать лучшего, и, по мнению владельца, не располагали к дружескому общению.
Дом, к которому от кованых ворот с вензелями вела широкая дорога, посыпанная шуршащим под колесами гравием, неизменно производил сильное впечатление на гостей, особенно на тех, кто видел его впервые. Именно поэтому Марк так любил приглашать в поместье новых знакомых – их прямодушное восхищение не то, чтобы было ему необходимо, но, скорее, являлось приятным дополнением и каждый раз подтверждало то, что он уже знал – он владел первоклассным имением, которое сам сделал таковым.
Десять лет назад он купил неуютный особняк на берегу озера, окруженный запущенным парком, в котором находилась огромная местами проржавевшая металлическая конструкция, а теперь был обладателем изумительного дома, ухоженного сада и оранжереи в стиле модерн, в которой даже на Рождество распускались цветы.
Дом представлял собой высокое двухэтажное здание под черепичной крышей в георгианском стиле с классическими атрибутами последнего – абсолютной симметрией главного фасада, разделенного на две равные части широким крыльцом с белыми гладкими колоннами, к которому вело несколько ступеней; глянцевым кирпичом темно-красных стен; деревянными окнами с выкрашенными белой же краской ставнями.
Все в облике дома говорило о том, что хозяин не поскупился на ремонт – здание снаружи было полностью отреставрировано современными материалами, но в соответствии с архитектурным каноном того времени, а внутри перестроено так, чтобы его обитателей окружал незаметный и неизменный комфорт.
К каждой спальне (а их на втором этаже насчитывалось семь, не считая хозяйской, и цвет обивки стен и обстановка ни в одной не повторялись) была пристроена собственная ванная, хотя для этого и пришлось несколько уменьшить размеры коридора и некоторых комнат. На паркетные полы постелили мягкие ковры, приглушающие звуки шагов, и развесили по стенам светильники, рассеивающие ровный теплый свет. Этот дом задумывался как приятнейшее место в мире и, похоже, у владельца получилось воплотить эту смелую идею. В последние пару лет он проводил в нем все больше времени, хотя раньше бывал только наездами из Лондона, а его жена, сын и отец жили тут постоянно.
На первом этаже располагались кухня с подсобными помещениями, столовая с длинным столом темного дуба в центре, справа от входа квадратная гостиная, служившая основным центром притяжения для всех обитателей, просторный холл с широкой деревянной лестницей, ведущей на второй этаж, где были обустроены спальни и детская.
Была середина июня и в гостиной в центре массивного мраморного стола под мутноватым по краям старинным зеркалом стоял огромный букет бордовых пионов; два длинных и широких дивана, обтянутых плотным белым хлопком с узором в виде крупных красных цветов, находились по обе стороны от стеклянного столика на низких гнутых ножках. Справа от диванов была стена с французским окном, летом служившим выходом в сад. Сейчас оно было распахнуто и длинные тюлевые занавески едва заметно колыхались на сквозном ветру.
На одном из диванов с чашкой черного чая в руке и блюдцем на колене сидела коротко стриженая женщина в белой футболке и узких синих джинсах. Ей уже исполнилось 45, но выглядела она молодо, и угадать ее возраст можно было только когда она смеялась – тогда в уголках глаз проявлялись разнообразные морщинки, выдававшие то, что принято было считать дамской тайной. Ее звали Ева.
–Бесконечный в этом году был январь, не находите? – спросила она и подумала, что вопрос прозвучал слишком высокопарно. Ее собеседник, подозрительно белозубый загорелый старик в бледно-голубом льняном костюме, не показался удивленным вопросу о январе в июне, напротив, он сразу оживился, словно