– О, что я слышу! Ты хочешь в конец разорить доброго еврея?
– Соломон Эммануилович, вы как будто впервые переступаете порог моей квартиры. Цена не изменилась, но я похорошела, а потому мои прелести обойдутся вам дешевле за ту же цену.
Старый еврей снял шляпу, разулся и прошёл в комнату. Сев на кровать и хитро посмотрев на Ребекку, он хлопнул себя ладошками по бёдрам.
– И она ещё будет рассказывать дяде Моне о финансовой выгоде. Блудливая чародейка!
Его глаза сверкнули, и он расстегнул ширинку. Ребекка приглушила свет в комнате, включила медленный саксофон и принялась выводить незамысловатые узоры в воздухе великолепной упругой попкой.
– Соломон Эммануилович, посмотрите, как страдало моё прекрасное тело без вашего томного взгляда. Неужели оно не заслужило каких-то жалких 100 тысяч?
Старый еврей начал мастурбировать и заскрипел зубами:
– А где же скидка для бедного дяди Мони?
– Может вы хотите, чтобы мой ротик обслужил вас бесплатно?
От этих слов зрачки старого еврея расширились, словно бы он принял таблетку экстази.
– Таки великолепно, крошка! Продолжай говорить о тех местах, нахождение в которых для бедного Мони будет совершенно бесплатно, и о тех услугах, за которые ему ничего не надо будет платить.
Она подошла к нему вплотную и медленно опустилась на колени. Открыв рот и положив на язык указательный пальчик, она словно кошка округлила глаза и спросила:
– Соломон Эммануилович, вы дадите мне в рот ваш вкусный леденец? Я прошу за это всего лишь 100 тысяч. Хочу поскорее пососать ваш упругий обрезанный член.
– Решила ограбить бедного дядю Моню, бессовестная проститутка!
– Ну же, – голос Ребекки стал по-детски капризным, – а за 90 тысяч?
Она начала томно сосать свой пальчик, похотливо глядя в глаза старого еврея. Он задёргал рукой быстрее, то ли от её взгляда, то ли от размера услышанной скидки.
– Может быть 80 тысяч, и тогда я уже смогу обхватить ваш еврейский посох губами?
– Ах, ты грязная шлюха, обирающая меня похлеще налогового инспектора!
– 70 тысяч?
– Дрянь!
Старый еврей всё импульсивнее и быстрее дёргал рукой.
– Ну, Моня, ну давай, я пососу тебе за 60 тысяч! – не унималась Ребекка.
– Ты алчная потаскуха! Хочешь сделать меня нищим?!
Его возгласы становились всё злее и громче. Безумные глаза напоминали глаза животного, больного бешенством.
– Ну за полтинник вы уже дадите мне его попробовать! – умоляюще проскулила девушка, поднесла лицо к самому паху, высунула как могла дальше розовый язычок и даже чуть коснулась им прыгающей в руке старого еврея головки.
– Ты жадная дрянь! Сука! Сука!
Он зарычал, схватил Ребекку за волосы и грубо засунул ей в рот готовый взорваться член. Несколько раз дёрнулся и кончил ей в глотку. После чего откинулся на кровать и, тяжело дыша, беззвучно зашевелил губами, извергая из глубины удовлетворённой утробы разные проклятия в адрес женского пола.
Ребекка проглотила горькую сперму, незаметно поморщилась, встала, собрала в хвостик растрёпанные волосы и пошла в ванную комнату. Старый еврей застегнул ширинку, достал кошелёк, отсчитал положенную девушке сумму и покинул квартиру.
Через минуту Ребекке позвонила Изольда:
– Твой ротик пуст, подружка, говорить можешь?
– Судя по тому, что ты не вздыхаешь в трубку, я делаю вывод, что в твоих дырочках не двигается напряжённый прибор очередного озабоченного клиента.
– Шлюха!
– Сама шлюха!
Девушки рассмеялись.
– Люблю тебя, моя зайка!
– И я тебя, мой пупсик!
– Клиенты были сегодня?
– Обижаешь, подружка. За моей золотой киской выстроилась километровая очередь!
– Рассказывай мне небылицы, похотливая шлюшка! Оттрахали уже, такая довольная?
– Да нет! Приходил еврей!
– Кто?
– Ну помнишь тот старый козёл, про которого я тебе рассказывала, тот который возбуждается от разговоров про деньги?
– Скупердяй? – расхохоталась Изольда.
– Он самый! Сегодня даже не трахал меня, просто подрочил и 50 штук оставил!
– Ах ты шалава! – обрадованно закричала в трубку Изольда как будто это она заработала полсотни наличкой.
– Не возбуждайся так, детка! Сегодня гуляем!
– Не понимаю, что у него творится в голове. Просто подрочил? Даже не прикасался к тебе?
– Ну нет, конечно, пришлось съесть его белую пакость. Горькая, блин, до невозможности! Ну, пообзывался ещё чуток, старый извращенец!
– Что, что, что он говорил?
– Говорил, что я шлюха и проститутка! Жадная шлюха и дрянь! – Ребекка засмеялась.
– Ах