Наступил момент, когда, обнаружив, что прочитал уже все книги, казавшиеся мне стоящими, и совершенно потеряв интерес к тому, чтобы произносить перед очередным заплутавшим пенсионером дежурные слова про платоновскую академию вместо того, чтобы просто показать ему, где здесь туалет, я решил, что пора поговорить с Виченце и двигаться дальше.
– Ну что ж, Леон, – сказал он, выслушав все мои доводы, – этого стоило ожидать. Хотя вы очень нравитесь мне как историк, стоит признать, что здесь такие специалисты, как вы, долго не задерживаются…
Он произнес это таким тоном, будто снова собирался завести свой любимый разговор о строительстве нового храма Юпитера в Риме, и я уже приготовился слушать его очередной длинный и скучный монолог на эту тему, но монолога не последовало, а вместо этого Виченце встал и сделал несколько шагов по кабинету. Единственное, что он присовокупил к своему «ну что ж», был лишь короткий пассаж о том, как ему грустно, что бороться за реставрацию виллы приходится практически в одиночку.
Мне стало искренне жаль его: ведь было совершенно ясно и то, что лучше него с задачей привлечения средств на реставрацию никто не справится, и то, что никто, кроме него самого, в этом, похоже, не был заинтересован. Виченце отпустил меня с миром, пожелав мне удачи и пожав на прощание руку, – словом, сделал все так, что я уехал с прекрасной, но порядком надоевшей мне виллы с чистым сердцем.
И вот через несколько дней, преодолев немалое расстояние на скоростном поезде, я уже сидел в просторном статусном кабинете, хозяином которого был человек, который должен был распорядиться моей дальнейшей судьбой. Кабинет хоть и выглядел по-милански чопорным, но казался обжитым и не лишенным уюта: кожаные кресла, стол с ворохом бумаг, большие окна, выходящие на Виа-Сильвестрино, изящная кофемашина красного цвета в углу, отстраненно смотрящая вдаль пустыми глазами репродукция Модильяни.
– Леон, – обратился ко мне хозяин кабинета, директор школы экскурсоводов, – я прекрасно понимаю, что такому специалисту, как вы, вилла Кареджи кажется довольно скучным местом для работы. Но, кажется, прямо сейчас… у нас нет для вас другого подходящего места…
В тишине кабинета было слышно, как за окном шуршат по брусчатке машины, где-то вдали нервно дребезжит по рельсам оранжевый трамвай, – город погружался в ранние весенние сумерки. Я уже, в общем-то, собирался принять тот неприятный факт, что мне прямо сейчас укажут на дверь, но после некоторой паузы он продолжил совершенно в другом ключе:
– Если только не…
– Что «если только»? – без особой надежды спросил я.
– Послушайте, Леон, вы, кажется, пишете диссертацию не совсем на тему итальянского Возрождения?
– Да,